В 2008 году издательский отдел Древлеправославной Патриархии Московской и всея Руси издал замечательное пособие для детей и взрослых, по изучению церковнославянского языка.

Прочитав эту статью, вы убедитесь, что это весьма важная информация. Возможно, сразу возникнут вопросы, а причем здесь церковнославянская азбука и Слово о полку Игореве и почему, чтобы прочесть Слово о полку Игореве нужно хорошее знание церковнославянского языка? Ниже мы постараемся на них ответить.

Представьте себе, что на чердаке брошенного дома, вам в руки попадает древнейшая древлеправославная (старообрядческая) книга. Вы сдуваете с нее пыль, открываете, приятно удивляетесь непривычной вязью слов, листаете несколько страниц и не найдя для себя ничего интересного, закрываете. Интуитивно определяете, что книга имеет некоторую ценность, в лучшем случае ставите ее дома на книжную полку, а через малое время забываете вовсе. Что делать, если нет ни малейшего представления о церковнославянском языке.

Другие поступают иначе. Они любят и дорожат церковнославянским языком более чем современным русским. Открывая подобную книгу, они находят в ней такое, чему трудно поверить, например небольшой словарь непонятных, «темных» слов с кратким объяснением их значений. Читают и с трудом верят в то, что прочитали. Да это же Слово о полку Игореве! А вот и несколько страничек текста!

Мир современных русских людей насыщается английским, немецким, китайским и другими иностранными языками. Многие торопятся перенять себе чужие обычаи, культуру, верования, меняют образ жизни. Обучаются хулить свое, родное. Хвалят чужое. Где там до церковнославянского языка, архаизм какой- то. Успеть бы взять нечто по важнее, по престижнее.

Другими словами, зря мы пренебрегаем нашим древним языком, который развивает способность слышать, как поет внутри нас соборная русская душа, как приятно трезвится разум, а мысль легко пронзает пространство и время. Святые отцы дали нам его для беседы с Богом, как лекарство от страшной заразы, убивающей душу русского человека: лицедейства, лицемерия, лживости, суетливости, вертлявости, смакование похоти, цинизма, пошлости и истерии.

Приблизимся поближе к церковнославянской версии Слова о полку Игореве. Для этого постараемся перескочить через огромную пропасть между русским разговорным и церковнославянским языками. Пропасть, которую старательно вырыли литературные деятели за последний трехсотлетний период русской истории.

Кратко проследим литературную жизнь церковнославянского языка.

11 век. Церковнославянский язык развивается и укрепляется на Русской земле, русская литература начинает делать уверенные шаги. Однако древнерусский разговорный язык, особенно на просторах южнорусских степей, обильно включает в себя смесь русско-булгарской тарабарщины и тюрских слов. Простой народ с трудом отдает своих детей на обучение церковнославянскому языку.

12–13 века. Период окончательного становления и развития южнославянской литературной традиции. Значительно возрастает роль церковнославянского языка в литературных сочинениях. Язык имеет риторически-возвышенный стиль, витиеватый язык, одно слово могло состоять из двух или трех других слов. Грамматический оборот речи соответствовал временам Святых Кирилла и Мефодия. На церковнославянском языке пишут восхваления князьям и летописи. 14–15 века. Церковнославянский язык полностью вытесняет народно - разговорный язык из русской литературы. Язык приобретает живость. Он логичен, красив, содержание предмета строго соответствует форме изложения. Язык проникает во все слои общества.

Начало 16 века. Укрепляются бюрократические и административные формы государственного управления. Возрастает количество изданий законодательных и государственно-правовых актов, русский разговорный язык вновь начинает проникать в литературу.

Начало 17 века. В русской литературе ощутимо чувствуется влияние западноевропейской и западнославянской литературы. Появляется, так называемая, силлабическая версия в поэзии – рифмованные строки в подражание польскому и западнорусскому стихосложению («Повесть о житии царя Феодора Иоанновича» – патриарха Иова, «Сказания» – Авраамия Палицина) и множество других. (С.А.Зеньковский, т.2, с.552)

С первой половине 17 века разговорный русский язык, как новый литературный жанр, снова популярен в русской литературе: «Бова Королевич», «Еруслан Лазаревич» и др. (С.А.Зеньковский, там же). Народный язык широко используется в сатирах и пародиях для психологических и нравственных характеристик персонажей.

Конец 17 века знаменуется никонианским расколом Русской православной церкви. Традиционная церковнославянская версия литературного языка, удачно сочетавшаяся с русским народным языком, стала окончательно уступать свои позиции западнорусской и польско-шляхетской версии.

В литературных переводах, периодических изданиях, даже в церковных проповедях, западнославянское языковое и литературное влияние стало доминирующим. Так в 18 веке русский литературный язык представлял собой скорее не московскую традицию, а жаргон львовских и киевских бурсаков, своеобразное торжество просветительства Феофана Прокоповича, выраженное агрессивной формой польско-шляхетского высокомерия, алчного презрения и заносчивости, которые господствовали над вековым укладом православных традиций русского народа.

Еще в бытность правления двух «государей», патриарха Филарета и его сына Михаила, началась профессиональная подготовка будущих палачей коренного русского православия и русской словесности, а к началу патриаршества Никона, в годы царствования Алексея Михайловича, началась настоящая резня священства старой Русской церкви руками западенских наемников. Все это привело к тому, что опустевшие после кровавых репрессий и гонений русские церкви и монастыри стали активно наполняться западнославянскими полуграмотными монахами и недоученными бурсаками. В русских монастырях и обителях круто запахло табаком и горилкой, а вскоре вся эта публика становится главной ударной силой в борьбе с русским Древлеправославием..

«Литература в обмороке, русский язык, еще недавно столь мощный и гибкий у Аввакума, представляет собой уродливое и жалкое зрелище…» (Николай Калягин. Чтения о русской поэзии. №3 «Русское самосознание»). Это было мучением для древлеправославных благописателей. Несмотря на репрессии, они продолжали творчески трудиться в древлеправославных обителях. В их глазах сочетание губительной «церковной реформы» патриарха Никона и растущее западное влияние в русской жизни и русской литературе предвещали гибель традиционной культуры и деградации коренной русской нации. Возникла острая потребность в традиционных русских литературных произведениях, которые показывали бы путь спасения души.

Так появляется Слово о полку Игореве, Песнь о походах Ермака и многие другие гениальнейшие литературные произведения, в которых отражалось все многообразие литературных школ от чисто церковнославянской, смешанной церковнославянской и народной русской разговорной речи, с элементами силлабического стихосложения. Песнь о Ермаке, как свет Русского Древлеправославия освятивший тьму языческой Сибири, как непоколебимая мощь русского Духа. Слово о полку Игореве, как убийственная генеалогия русского предательства и беспощадного, кровавого братоубийства.

К великому сожалению и несчастью для нас, практически все достояние русской национальной древлеправославной литературы погибло в прахе еще тлеющих до ныне никонианских костров, растворилось в кровавых реках царя Петра, задохнулось в пыточных подвалах особняков Феофана Прокоповича.

Давайте посмотрим правде в глаза, ну чем скажите, жестокий набег половцев на Русскую землю губительней уголовного беспредела патриарха Никона: «...тоска разлилась по Русской земле, печаль обильно потекла среди земли Русской...» (Слово о полку Игореве, церковнославянский текст, дословный перевод).

Скажем это словами, инока Даниила: «Никон, патриарх Московский, переменив предания церковные дерзостно, и новопечатные книги... разослав по всем церквам, ... тогда на неприемлющия новопечатных книг всюду возгреме ужасное мучение, и аки некий престрашный пожар всю российскую землю преужасно объя...»

Теперь прочтем в Слове о полку Игореве: «За ним зазвали карнаи Огонь, поскакали по Русской земле жар, смрад метают в пламене пожаров. Русские жены заплакали, запричитали...» (Слово о полку Игореве, церковнославянский текст, дословный перевод). А так говорит другой автор: «...наскочив бо (Никон патриарх) зверояростно и огнедыхательно. Пребогатая наша, красная вся, спасительная вся, обезобразив испроверже... вся тьмою новшественных мраков загустив, помрачи, и вся во свое всепожирающее и бездонное чрево поглоти...». (Симеон Дионисьевич князь Мышецкий о патриархе Никоне). В тексте Слова о полку Игореве это выглядит более кратко: «Тьмою все заволоклось и в море погрузилось...» (Слово о полку Игореве, церковнославянский текст, дословный перевод).

Скажите, чем угрюмая свирепость хана Кончака, страшнее веселой кровавости царя Петра. А «троскотание костей» старообрядцев в пыточных хомутах сатрапа Феофана Прокоповича, разве не воплощает в себе муки и страдания от пыток князю–беглецу, если бы его удалось схватить: «...то не кости в хомуте троскотаху - по следу Игоря ездят Козак с Кончаком» (Слово о полку Игореве, церковнославянский текст, дословный перевод).

Люди привычно бегут туда, где чувствуют силу, мало кто стремится туда, где стоит правда, там нужно мужество, воля. За правду необходимо бороться, жертвовать жизнью, много ли найдется сегодня желающих пойти по этому пути? Был народ русский, который шел. Древлеправославные христиане (старообрядцы) шли. Тысячи и десятки тысяч их, мученически отдали свои жизни. За какую вину? – За веру в Бога, за старую Русскую веру, за праотеческое благочестие.

Сколько мужества необходимо было автору Слова о полку Игореве, чтобы в условиях жестоких репрессий смело, в острой сатирической форме, уличить мерзкие деяния князей: «А князи сами на себя коварные замыслы строили, опоганились сами. С торжеством грабили Русскую землю, взымая дань по дитяти от двора» (Слово о полку Игореве, церковнославянский текст, дословный перевод).

Обратите внимание на то, как современник автора Слова о полку Игореве один из книжников Выговской пустыни, пародийно это углубляет: «С каждого домишку берут по полпуду лишку и сверх того, для своей чести, собирают по полфунту овечьей шерсти»(Т.С.Рождественский ХХХ.1910г.)

Необыкновенная смелость! И это в период разгула реакции «никонианщины», когда жизнь любого старообрядца буквально висела на волоске.

Однозначно возникает необходимость уйти от заблуждения о якобы церковных «реформах» патриарха Никона. Его деяния реформами называть преступно, а что же было? А было тотальное, беспощадное физическое истребление Русской православной церкви эпохи Рюриковичей.

Не будет ошибкой сказать, что начиная с 1613 года Русская церковь, вместе с народом победителем смуты, была принесена в жертву на укрепление самодержавия первых Романовых, сделавших ставку на западные «ценности» и предана на усмирение кипевших страстей польской и униатской шляхты. Потерпев позорное поражение от русского мужика в открытой борьбе, она была готова взять реванш. Проникнув в окружение царя и управлению церкви, ударила изнутри по вековому укладу русской жизни, традициям, культуре, религиозным обычаям. Началась оккупация коренной русской церкви и зарождение раскола.

Представим себе, если бы не мужество древлеправославных христиан (старообрядцев), могли бы увидеть мы литературный памятник Русского древлеправославия – Слово о полку Игореве, а также множество других шедевров древнерусской духовной и материальной культуры, которые сегодня предали забвению, либо обезличили в пользу «общерусскости», а то и вовсе отдали на откуп господствующей церкви?

Однако посмотрим, как пренебрежение церковнославянским языком и литературным духовным наследием Русского Древлеправославия пагубно сказалось на переводе Слова о полку Игореве. С 1800 года и до наших дней не утихают горячие споры по различным аспектам этого литературного произведения. Казалось сказано все, написано все, исследовано все, даже могут возразить: Слово о полку Игореве изучено, в Слове о полку Игореве «темных» мест больше нет, про Слово о полку Игореве больше писать нечего, так ли это?

Вот лежит книжица, ей более 250 лет, а в конце этой книжице, в это трудно поверить, несколько страничек церковнославянского текста Слова о полку Игореве и слова с объяснением их значения. Такие слова, которые, надо полагать, были непонятны и людям того времени, поэтому и потребовалось разъяснить их тогдашнему читателю. Первое сравнение церковнославянского текста Слово о полку Игореве оказалось не в пользу издания Мусина-Пушкина 1800 года. В его издании невооруженным глазом замечаешь неуклюжее изложение текста, похожее на сознательное и явное искажение смысла. Перестановку слов, предложений и даже абзацев. Не покидает ощущение, что Мусин-Пушкин искусственно подтягивает текст в рамки какого-то одному ему известного образца. Как будто ориентирует содержание Слова о полку Игореве на восприятие не русского, а западноевропейского читателя.

Берем перевод Слова о полку Игореве под редакцией академика Д.С. Лихачева, опять не то. Читаешь и познаешь не содержание Слова о полку Игореве, не события далекой эпохи, а какую-то советскую, партийную идеологию. В нашу задачу не входит критика или исследовательская работа, но попытаемся найти, опираясь на значение церковнославянского языка, возможные причины искажения Мусин-Пушкинского издания Слова о полку Игореве, а «красную идеологию» уважаемого академика вообще трогать не будем.

Ошибки в переводе Слова о полку Игореве могли быть следствием пренебрежения к церковнославянскому языку, либо сделаны умышленно как подделка. Если Мусин-Пушкин решил блеснуть «русским Оссианом», то он вынужден был это сделать. Для западноевропейского читателя церковнославянский язык был неприемлем. С другой стороны, Мусин-Пушкин был дитя своего времени и за его спиной стоял богатейший, живучий опыт справщиков книг под оком патриарха Никона: «пиши Арсен что попало, лишь бы не по-старому было...».

Вот что пишет сам Мусин-Пушкин: «Подлинная рукопись, по своему почерку весьма древняя, принадлежит издателю сего, который через старания и просьбы к знающим достаточно русский язык, доводил через несколько лет приложенный перевод до желательной ясности, и ныне по убеждению приятелей решился издать оный на свет».

Кто были эти люди «достаточно знающие русский язык» нам неизвестно, но что «желательной ясности» не получилось – очевидно, а несколько лет потрачено впустую.

Слова «издателя сего» звучат довольно лукаво. Через его руки прошло огромное количество книг, древнейших рукописей, конфискованных в Древлеправославных обителях. Ему хорошо было известно, что в этих обителях жили и трудились богом одаренные мастера древнерусского и церковнославянского языка, старообрядцы, которые могли без особого труда, за несколько дней или ночей, довести рукопись Слова о полку Игореве до полного совершенства, если бы в этом была необходимость.

Но необходимости такой не было. Поэтому с достаточной уверенностью мы можем предположить, что в руках Мусина-Пушкина мог быть подлинник Слова о полку Игореве, выполненный девлеправославным автором на церковнославянском языке, который решили подделать под древнерусский стиль.

Если это так, то логически можем предположить и другое. В руках Мусина-Пушкина были также древние летописи 12–13 века, периода расцвета кириллического письма, в которых описывались реальные события, связанные с походом князя Игоря «поискать града Тмутрокяни» и которые послужили основой выговскому автору для написания Слова о полку Игореве, как самостоятельного литературного произведения.

По всей вероятности, обер-прокурор Мусин-Пушкин располагал материалами Тайной канцелярии 1739 года, а именно материалами следственной комиссии Самарина и конфискованными в Выговской пустыни литературными источниками. Почему Мусин-Пушкин, имеющий все возможности издать хорошо понятное произведение Слово о полку Игореве, много лет помалкивал, а потом выпустил в свет неудобочитаемое произведение? Заменил церковнославянские буквы русскими и сделал такой чудовищный перевод, что вот уже 200 лет ученые мужи ломают над ним свои головы, а концы своих трудов похоронил в пожаре?

Посмотрим на ход событий совершенно с противоположной точки зрения. Допустим, что Мусин-Пушкин благородный, честный обер-прокурор Синода, главной обязанностью которого является преследование и мучение «раскольников» – старообрядцев. В его руки попадает рукопись Слова о полку Игореве и он, проницательный умный человек, сразу понимает величайшую ценность этого произведения.

Допустим, он сочувствует «раскольникам», но боится испортить свою репутацию в связях с ними, поэтому до лучших времен откладывает рукопись, чтобы потом, когда наступят благоприятные времена, выпустить ее в свет. Отбросим предвзятость и вспомним другой факт. Современником Мусин-Пушкина был более влиятельный человек и незаурядная талантливая личность – светлейший граф Григорий Александрович Потемкин, человек творческий, владелец огромной коллекции редчайших древнерусских летописей, которые он во множестве привозил из своих экспедиций по Малороссии и Таврии.

Г.А.Потемкин не боялся испортить свою репутацию связями с «раскольниками». Он во множестве отдавал рукописи в древлеправославные Выговские обители для их дальнейшей литературной обработки. Там у него были свои дружественные отношения. Именно Потемкину древлеправославные христиане (старообрядцы) могли быть обязаны краткой екатерининской «оттепелью».

Так что Мусину-Пушкину бояться за свою репутацию не было причины. Но прятал же он рукопись Слова о полку Игореве несколько лет! Случайно или нет, но только после внезапной смерти Г.А.Потемкина и не менее странной внезапной смерти настоятеля Выговской пустыни Андрея Борисова, который по просьбе Светлейшего князя восстановил конфискованный комиссией Самарина список Слова о полку Игореве, появляются первые и весьма странные сведения о Слове.

Должна же быть веской причина, по которой Мусин-Пушкин быстро лишился своей высокой должности, несмотря на широкое заступничество! Не объясняет ли это каким-то образом появление «Екатерининского списка». Очень сильно этот странный, явно торопливо и грубо состряпанный под церковнославянский стиль список напоминает объяснительную записку подозреваемого, подобие ложного следа.

Обнаруженные древнерусские слова из произведения Слово о полку Игореве и объяснение их значений, выявили ряд «роковых» слов, неправильный перевод которых «украл» у нас на столетия прелесть гармоничного восприятия Слова о полку Игореве и придал иной смысл его содержанию.

Вот некоторые из этих «роковых» слов: первое – это «скачущие по деревьям мыши и белки», второе – «нынешний Игорь», третье – «Троян и его тропа», четвертое – это «засапожные ножи», пятое – «тележный скрип и лебединый крик», шестое – это «Бус, и готские девы» т.д., и т.п. Очень жаль, что эту чушь не одно столетие обсасывали и получали гонорары, ученые степени люди разных уровней от академиков до писателей и «боянов».

У нас нет сомнения в том, что Слово о полку Игореве предназначалось для чтения в Древлеправославных общинах, наряду с другими духовными произведениями. Нет сомнения и в том, что Слово о полку Игореве могло быть написано только в одном месте и место это – Выговская пустынь. Этому есть множество свидетельств. Что касается автора или авторов изложения древнерусских летописей в литературное произведение Слово о полку Игореве, то им мог быть любой их выдающихся благописателей того времени, но первый из них это Симеон Дионисьевич князь Мышецкий, а потом его сподвижники и единомышленники.

Содержание церковнославянского текста Слова о полку Игореве, совокупно с многочисленными высказываниями ученых о личности автора, дает достаточно оснований предполагать, что имя автора Слова о полку Игореве не было секретом для наших известных ученых Д.С. Лихачева и О.В.Творогова.

В этой связи, для любопытного читателя не лишенного счастливейшей возможности размышлять, приведем только один из множества примеров. Приведем высказывание двух авторов, двух разных эпох, разделенных между собою более чем двухсотлетним периодом. Первым из них будет Симеон Дионисьевич князь из рода Мышецких, он же настоятель Выговской пустыни: «Аще на всекрасное, всепрекрасного благочестия рождие очеса обратиши, толико всебогатно расширишися, елико до Каспийского прострошася моря, и до Черного моря, своя пределы протягоша. К востоку убо до Хинских или китайских стран границы своя поставиша. К западу же до моря Варяжского в Лифляндии, и Эстляндии, пределы всекрасные всепрекрасно водрузивша. К северу Белое море, или Великого Окияна залив, грань проткоша в полуношие , море великое ледоватое…границу российския земли всеизрядно устроиша, преизрядным мужества храбростьми… толико Православием зело пребогата: от моря, до моря, от рек до конец вселенныя».
«Автор Слова рисует обширные пространства Русской земли. Он ощущает родину как единое огромное и живое существо, видит Русь как бы с идеальной красоты.» (Д.С. Лихачев «О Слове» )

Так о ком же говорит уважаемый академик, об Авторе Слова о полку Игореве, или о Симеоне Дионисьевиче князе Мышецком? Или сразу и о том и о другом?

Почему никто до настоящего времени, как и Мусин-Пушкин в свое время, не находит в себе мужества объявить имя автора Слова о полку Игореве миру? Тогда пришлось бы пересмотреть взгляды и обозначить роль Древлеправославия и старообрядчества в древнерусской литературе, определить их лицо и право на свою собственность. Очевидно, это было недопустимо по идеологическим и религиозным соображениям. Другое дело – общерусская словесность! Огромный пласт старообрядческой культуры остается не исследованным. Без анализа источников старообрядческой письменности все представления и суждения об истории русского языка, истории русского народа будут ничтожны. (Т.В. Кортава, т.1, М2001г, с. 240–248)

Нам удалось полностью восстановить и воспроизвести церковнославянский оригинал "Слова" и сделать его дословный перевод на современный русский язык. Много раз приходится удивляться, каким чудесным образом Господь сохранил для нас Слово о полку Игореве.

Несомненно, восстановленный церковнославянский текст открывает большую перспективу для профессиональных ученых, филологов, историков и других исследователей для дальнейшей лингвистической и конкурентной работы над Словом. Вызовет новую огромную волну споров и различных мнений. Но может быть и наоборот вызовет гробовое молчание. Главной трудностью новых исследований будет преодоление, подкрепленных научными трудами, заблуждений и стереотипов. Кто-то из исследователей с удовлетворением найдет в новом переводе Слово о полку Игореве убедительные подтверждения своим исследованиям, а кому-то придется, сжав зубы, расстаться со своими прекрасными версиями, несмотря на то, что они уже успели закрепиться в сознании читателей.

Например, как можно расстаться с мифологическим образом, этаким эпическим народным бардом, песенником «Бояном» и вдруг воспринять образ ловких, хитрых придворных льстецов и прохиндеев, или невероятно тщеславного и тайного интригана-волхва, за которым торчат уши Черниговского князя Ярослава, ведущего свою игру за обладание киевским престолом.

Восстановленный церковнославянский текст Слова о полку Игореве даст возможность читателю, взглядом Древлеправославного автора, не только увидеть далекие трагические события, но и провести параллели к нашему времени.

У киргизского писателя Чингиза Айтматова есть уникальное произведение, рассказывающее о манкуртах. Манкурт, это дитя, воспитанное врагом до определенного возраста, достаточного для того, чтобы пойти и по приказу своего хозяина убить свою мать, отца и своих родственников. Так вот, забывая церковнославянский язык, живой язык наших праотцов и позволяя своим недоброжелателям глумиться над ним, мы становимся манкуртами. Из нас легко делают манкуртов, убивающих свою колыбель – Русское Древлеправославие. Понуждают забыть о том, что кровью мучеников, за древлее благочестие пострадавших, живет и укрепляется Русская Церковь.

Целую эпоху, в триста пятьдесят лет народного противостояния бесчестию. Триста пятьдесят лет борьбы за сохранение свободы личности, вероисповедания и достоинства пытаются вычеркнуть из нашей памяти как нелепый, досадный случай. И откуда появились эти староверы, древлеправославные христиане- старообрядцы?

Да от купели, от купели, в которой крестился великий Киевский князь Владимир, а вскоре за ним, и вся Святая Русь! Нет никакой необходимости обременять себя невежеством. Если есть желание прочувствовать атмосферу древних храмов времен князя Игоря и древней русской Степи, поспешите на праздничную службу в Древлеправославный храм на Новокузнецкой улице или на Рогожской слободе, или в храмы Древлеправославной поморской церкви.

Подышите воздухом тех далеких времен. Пронзите мыслию время и пространство. Отдайте дань памяти славным дружинникам Игоревых полков, а Господь невидимо покажет вам насколько вы русские. Тогда очень хорошо станет понятным, на что патриарх Никон и все романовские самодержцы подняли свои «мозолистые» руки и откуда появились «старообрядцы».

Церковнославянский язык, успешно вытесненный из обихода жизни русского человека, подвергается в настоящее время более серьезной опасности, а именно вытеснению из жизни церкви. Можем ли мы и должны ли мы предвидеть последствия этой диверсии?

Когда патриарх Никон в патриарших и царских палатах, как медведь в мордовских лесах, неистово выкорчевывал древлеправославное праотеческое благочестие, мог ли он предвидеть, что тем самым запускает часовой механизм сокрушительного взрыва народного гнева и реализует проклятия невинно пролитой крови древлеправославных мучеников. Часовой механизм заряда, вобравшего в себя всю мощь народного протеста, загнанного в глубинное русское сознание. Этот заряд, как оказалось заложенный под себя, через 350 лет, в 1917 году, беспощадно рванул и вылился потоками русской крови.

Мог ли Никон предполагать, что насильственная замена двуперстного крестного знамения на троеперстие, «щепоть» так основательно растлит веру в Бога, что его «реформаторская» Церковь через три столетия потеряет паству. До такой степени изменит душу русского православного человека, качество жизненной и духовной энергии, что он окажется способным пойти за большевиками и варварски сокрушать праотеческие христианские святыни. Гораздо безжалостней, чем делал это сам Никон.

Скорее всего, предполагал. Если за двуперстие около пятисот Святейших отцов Соловецкого монастыря расчленяли и вешали на крюках, выволакивали связанные тела и оставляли умирать на льду студеного моря. Если десяткам тысяч древлеправославным мученикам головы рубили, языки резали, на кострах жгли, наверное, древлерусское двуперстие что-то значило! (Панахида Вселенская, Древлеправославный чин) Как и до какой степени изменится внутреннее духовное состояние русского человека, посещающего церковь, которая отвергнет церковнославянский язык и каким содержанием наполнится его душа? В какую сторону и как изменится его нравственно-моральный облик, на какие поступки будет способен такой русскоговорящий человек, покажет время. Но ясно одно, тот, кто становится манкуртом у того нет будущего, у того нет своей земли, своей Родины и того ждет судьба вечного раба.

Наша свобода и будущее, это Русский мир, в центре которого стоит Русское древлеправославие как залог процветания земли Русской. Слово о полку Игореве – это неотъемлемая часть и Русского мира, и Русского древлеправославия как адаптированного варианта византизма, христианского мировоззрения, глубоко трансформированного в национальное сознание.

читать далее

Г. Горьков, г.Оренбург