Не только хлебом единым:

Главная
Святые Козма и Дамиан
Церковь
Крещение
В защиту староверия
Книга памяти
Жизнь общин
Краткая история
Сущность древлеправославия
Жизнь прихода
О нас
Люди, события, годы



Это интересно :


Азбука


Книга памяти


Христос, сын Божий




СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ В СВЕТЕ НОВЫХ ОТКРЫТИЙ

Часть 1. О, Русская земля, ты уже за холмом!

Кто из нас не знаком с лестными высказываниями, о литературных достоинствах Слова о полку Игореве: «известнейший (величайший) памятник древней русской литературы…», «…единственный в своем роде драгоценный памятник…», «шедевр древней литературы…», «…зашифрованное послание вещего Бояна Потомкам…», «гениальный общий литературный памятник русского, украинского, белорусского народов…» и так далее.

Однако некоторое противоположное чувство возникает, когда мы, поддавшись общему соблазну, берем в руки самые популярные издания поэмы, читаем и ловим себя на мысли, что ничего гениального не находим, а если что находим, то благодаря усиленному воображению и некоторому знанию темы.

А как быть юному читателю, у которого первое знакомство со Словом происходит в средней школе? Для него определение гениальности автора и произведения вовсе лежит в плоскости загадок. Объяснить сложность постижения смысла великого произведения древностью языка и далекой эпохой можно, но не убедительно.

Так в чем же причина такого восприятия? Почему Слово о полку Игореве, созданное для чтения в широком кругу русского общества, вдруг стало малопонятным? Разговоры о том, что автор предполагал знания в самом читателе, а также возможные ошибки переписчиков не что иное, как хитрая уловка. Древнерусский язык, а особенно церковнославянский, всегда отличались ясностью, исключительной логикой изображения событий, точностью и строгим соблюдением гармонии формы и содержания.

В самых популярных известных нам изданиях, мы видим, что Слово о полку Игореве как бы повествуется на древнерусском языке, но этот язык какой - то странный, не совсем древнерусский, как мозаика, присутствуют здесь древнерусские слова и обороты 12 – 13 в., но и 18 века! Церковнославянский стиль письма времен Кирилла и Мефодия, сочетается со стилем духовного письма старообрядцев 17 – 18 веков и тут же рядом элементы силлабического стиха. Язык Мусин – Пушкина явно не вяжется с содержанием текста, он не дотягивает до полного смыслового значения. Его возможностей недостаточно для раскрытия огромного объема информации, заложенной в тексте, напротив, он создает дополнительный языковый барьер и путаницу, которая ухудшает восприятие текста.

Незаметно для себя, за долгие годы существования Слова о полку Игореве, мы безнадежно впали в очень серьезную ошибку, зафиксировали внимание на одном. Мы стали воспринимать текст Слова, изданный Мусин-Пушкиным в 1800 г., как единственную незыблемую истину в первой инстанции. Мы даже в мыслях себе не допускаем кощунства, что Мусин-Пушкин может быть и есть тот самый первый мистификатор Слова о полку Игореве и не только Слова. Но эта тема отдельного разговора.

Можно сказать уверенно, русский читатель мог навсегда потерять возможность взглянуть на Слово о полку Игореве с другой точки зрения, если бы не одна случайность.

Возможность появилась благодаря частично сохранившемуся оригиналу, случайно обнаруженному в одной из древлеправославных богослужебных книг вместе со словарем – толкователем, так называемых, «темных», непонятных слов. В дальнейшем условно назовем его Словарем Симеона.

Была проведена интереснейшая и кропотливая работа по восстановлению церковнославянского текста и его дословному переводу. Теперь современный читатель, даже самый юный, может без особых усилий насладиться на языке оригинала подлинным шедевром древнерусской литературы, о котором мы упоминали в начале нашей статьи. Эта работа показала, что Слово о полку Игореве было написано в Выгорецкой пустыни при настоятеле Симеоне Дионисьевиче (1682 – 1740 г.), который происходил из древнего рода князей Мышецких, вместе с братией: Иваном Филипповым (1661 – 1744),Трифоном Петровым (1660 – 1766 г.), Мануилом Петровым (1691 – 1759 г.) в период 1735 – 1737 г.г., в канун судебных преследований вызванных комиссией Самарина. Следствие тайной канцелярии длилось с 1738 по 1744 г.

«…Не похвально ли нам будет, братия, изложить мне древние летописи кровавых сражений, повествующих о полках Игоревых. Игоря и Святослава? Начало же положить тем песням по воспоминаниям этого времени, а не по вымыслам бояней. Ибо бояны, чародеи льстивые…» (дословный перевод церковнославянского текста)

В планах авторов было издание целого ряда подобных произведений, центром которых были военные сражения, моменты, когда наиболее ярко проявляются характеры персонажей и концентрируется княжеский уклад жизни древней Руси. Но злейший враг Древлеправославия – диавол, через избранных им людей, организует доносы в тайную канцелярию, и благое дело было погублено. Симеон Дионисьевич был арестован и посажен в темницу, потерял здоровье, занемог и, в 1741 году, его благороднейшая душа отошла к Богу.

Практически все летописные первоисточники, множество литературных рукописных трудов Выговской обители были конфискованы, а часть из них со временем была варварски уничтожена рьяными последователями патриарха Никона, которые основали новый формат русской действительности – жить во лжи и холопстве.

Имея в своем распоряжении огромное собрание древнерусских летописей, которые были как в личной коллекции, так и доставшиеся после кончины брата Андрея, в том числе и 12 – 13 веков, Симеон Дионисьевич выбирает самые кровавые эпизоды истории Руси. Проводит параллели далеких прошлых времен, начиная от «стараго» Владимира, до времени, в котором жил он сам.

«…Начнем же, братия, повесть эту от древняго Владимера до ныне, а его Игоря, кто постигнет ум крепостию своею, поострит сердце свое мужеством, наполнившись ратного духа - наведет «свои храбрые полки» на землю Половецкую, за землю Русскую!» (церковнославянский текст, дословный перевод).

Как заметил читатель, исчезла пресловутая фраза: «нынешнего Игоря». При этом практически полностью сохраняется прежний набор слов, а звучание самого эпизода приобретает не только здравый смысл, но и гармонию формы и содержания так характерную для церковнославянского языка.

Для автора Слова о полку Игореве весьма важной темой является соотношение прошлой эпохи и современности. С одной стороны, мы видим коварство князей киевской Руси - жестокость, предательство, братское кровопролитие и огненный губительный набег на Русь хана Кончака. С другой - встает более губительное и еще более кровопролитное, огнепожирающее разорение Святой Руси «злобесным волком» патриархом Никоном, западенским царьком Алексеем и еще недавно веселящимся кроволюбцем, царем Петром.

Автор дает возможность читателю самому увидеть: проходят годы, века, а на Руси ничего не меняется, все также льется кровь и брат убивает брата. Все также пылают пожарища и плачут жены и матери. Все также Русь лежит в растлении Запада.

«…Тут теперь немцы и венецианцы, тут теперь греки и морава: слава Святославу! - поют, князя Игоря клянут, когда погубил доблесть во дни жестокой битвы на реке половецкой, русского золота насыпавши…» (церковнославянский текст, дословный перевод).

Другая причина, побудившая авторов к созданию Слова о полку Игореве, лежит в плоскости сохранения и развития русской народной литературы.

Российская «баянщина» романовской эпохи это словесная «рать», толпа придворных интриганов, льстецов и лизоблюдов, начиная от борзописца Симеона Полоцкого, садиста - пустослова Феофана Прокоповича, до монаха - капуцина Тредиаковского, который откровенно презирал церковнославянский язык как «глубокословную словенщину». Вся эта словесная рать обслуживала интересы только светских и придворных немецко – французко – говорящих кругов, а впереди маячила сумароковщина, легкий стиль «эклогов», служение идеалам дворянства.

Народная литература, в основе которой лежал церковнославянский и разговорный язык, была обречена. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в этих условиях у русских благописателей возникает необходимость воспрепятствовать наступающей деградации русской народной мысли и русской народной поэзии. В этой связи все исследователи отмечают высокую гражданскую позицию автора Слова любовь к Родине и своему народу.

Древлеправославные благописатели (старообрядцы) всегда были бескомпромиссны в стремлении во всей полноте сохранять гармонию формы и содержания. Их национальное самосознание было настолько совершенно, что позволяло не отступать от своих принципов в угоду самых агрессивных западных образцов.

Появление Слова о полку Игореве и его трагического близнеца - Песни о походе Ермака, как нельзя лучше и нагляднее показывают преемственность времен и поколений, а народная поэзия, в основе которой лежит церковнославянский и русский разговорный языки является самой надежной связью, скрепом этих поколений. Тогда как тредиаковщина, сумароковщина и подобные им стили эту связь разрушают.

Остается только удивляться тому, что никто из исследователей даже не намекнул на ряд обстоятельств, удивительно сближающих эти два разных произведения: князь Игорь в походе и атаман Ермак в походе. В одном случае роковая битва и в другом тоже, там предательство и здесь. Но самое интересное - это изображение ревущей зверем стихии и зловещей тьмы. Предоставим читателю самому разобраться в этом.

Для удобства чтения тем, кто не знаком с церковнославянским языком, церковнославянские буквы напишем русским алфавитом. Итак, читаем изображение бури и солнечного затмения в Слове о полку Игореве:
«Тогда. тогда вступи Игоръ князъ в златстремени и поеха по чистому полю. Солнце ему тмою путь заступаше, нощю стонуще ему, грозою птици упуди, свисты зверине въста, збесуеся Дий клычет вверху древы…»

Теперь прочтем изображение бури в песне о Ермаке: «Реве буря, гром греме, во мраце молнии блисташа и беспрерывно дождь шуме, и свисты звери воставаша…»( в словаре Симеона слово «свист» означает смерч, «вихръ зело велик»). Синонимы слова «свист» - связка, скрутка, сплетение.

Аргументом в пользу того, что Слово о полку Игореве появилось в северной части Русской земли, а Выговская обитель как раз там и располагалась, является эпизод северного сияния, которое изображается авторами как божие знамение, явленное князю Игорю перед побегом, после решения половецких ханов убить его.

Нам известно, что северного сияния у берегов Азовского моря, места, где князь Игорь мог пребывать в плену, не может быть по определению. Однако северное сияние изображено кратко, мастерски и на удивление точно, это могли сделать только те, кто многократно наблюдал это природное явление: «Полыхнуло море в Северной стороне, идут сполохи облаками…» (дословный перевод церковнославянского текста).

Важнейшим достоинством церковнославянского текста Слова о полку Игореве является возможность переоценки характеристик главных персонажей.

Так князь Игорь полностью реабилитируется от грязных ярлыков, таких как «жадность», «тупость», «тщеславие» и др. Перед нами встает истинный князь Русской земли, который стал жертвой неоднократного предательства и гнусных интриг волхвующего дяди, черниговского князя Ярослава, ведущего свою хитроумную игру за киевский золотой стол и его «воинства»: могутов, татьранов и прочих.

На самом деле неудачный поход удельного Новгород-Северского князя Игоря в половецкую степь не что иное, как блестяще задуманная и грамотно проведенная операция по ликвидации молодых Ольговичей, полукровных друзей и сватов половецких, руками самих половцев. Очень трудно дать объяснение тому, как мог такой опытный воин и мудрый государственный муж как князь Игорь, легко попасть в эту западню. Церковнославянский текст дает ответ на этот вопрос, но мы о нем поговорим позднее, в следующих наших статьях.

Возможности церковнославянского текста уникальны. В итоге мы получаем ясное представление о том, что же означают непонятные слова: могуты, татьраны, шалебиры и топчакы. А обозначают они одно - сборище охочего до военной добычи городского люда: ремесленников, мясников, шорников, горшечников, ломовых извозчиков – топчаков (в войске Игоря могло быть более 1000 конных повозок) и просто множества здоровенных мужиков, бродяг без определенного места жительства и рода занятий. (…те так, без щитов с дрекольем, криком полки побеждают, трезвонят в прадедов славу речами…» (церковнославянский текст, дословный перевод)

Все мы знаем, как несправедливо очернен в истории Олег Святославович, этот неугомонный благородный рыцарь земли Русской, последний каган киевской Руси, носитель идеалов своего отца и деда, последний истребитель хазар, он же последний князь Тмутрокяни.

Кто-то по незнанию, либо со злым умыслом, назвав его Олегом Гориславличем, перевел это слово как приносящий зло, горе - и пошло-поехало. Вот он уже виновник всех бед, зачинщик и родоначальник междуусобной брани, друг половцев. Ничего подобного в церковнославянском тексте нет! Напротив, «Гориславлич» с церковнославянского языка переводится однозначно – «любочестием горячий», а зачинщиком междуусобной войны скорее выступает князь Мстислав Тмутрокянский, «кто и зарезал Редедю пред полками касожскими» («…В 1023 году пошел Мстислав на брата своего Ярослава с хазарами и касогами…»). А если быть совсем объективным, то родоначальником междуусобных бед был Святослав Окаянный, после убийства своих братьев Бориса и Глеба.

Одно движение грозного князя Олега, одно его слово - и распри князей прекращались. «…Это тот Олег, мечом измену сокрушал, и стрелы по земле не сеял – ступает в злат стремени в граде Тмутрокяни, тут же звон слышит дивный, великий Ярослав…» (церковнославянский текст, дословный перевод).

Только Владимир, «сын Всеволож», как заяц, прижав уши, сидел князем на незаконно захваченном Черниговском престоле и непрестанно размышлял вместе с отцом Всеволодом, как бы навсегда избавиться от беспокойного князя Олега, законного наследника Черниговского отеческого стола. («…а у Владимира, сына Всеволода, каждое утро уши западали в Чернигове» церковнославянский текст дословный перевод).

Не вина князя Олега Святославлича (Гориславлича) в том, что он родился и жил в лихое время Киевской Руси. Время наездов и набегов, время грабежей, насилия и жесточайших братоубийственных войн. Что мог противопоставить этой эпидемии междуусобной вражды даже самый грозный и сильный князь? Но по масштабу личностей судят эпоху: «…Тогда, при Олеге, любочестием горячим, сеяли и прибыток стяжали усобицами, погибала жизнь Дожбожа внуков…» (церковнославянский текст, дословный перевод)

Кому из любителей и знатоков Слова о полку Игореве не знакома знаменитая фраза: «О, Русская земля, ты уже за холмом!» Какой пафос, какое звучание! Прочно засело и в мозгах, и на языке. А если мы скажем, что это выражение полная бессмыслица, что на это ответите?

Давайте лучше посмотрим, как на это отвечает церковнославянский язык. В церковнославянском языке слово «шелом» (в некоторых случаях – «шолом»), никогда не означало слова «шлем», а тем более слова «холм». Это скорее нечто, легко навеянное заблуждение из области иврита. Зато в церковнославянском языке есть слово «шелома янь» или проще, «шеломянь», возможно пришедшее от хазар и означает это слово одно – устье реки с протоками, место труднопроходимое, камышовое, топкое, заваленное буреломом и заросшее пойменным лесом в котором имелись многочисленные тайные проходы-тропы.

В словаре Симеона слово «шеломянь» определено более конкретно – «устье Дона»!! Итак, дорогие друзья, скорее берите линейку, циркуль и карту, вы можете стать участниками небольшого открытия. Мы вам с точностью до 2–3 км. покажем место последней битвы войска князя Игоря с половцами.

Для лучшего обозрения заберемся на самую вершину нелепостей и несуразностей, вершину многовековой бессмыслицы, прочно устоявшейся в массовом сознании. Это «тележный крик или скрип» и «лебеди», которые уподобляются скрипучим телегам и, что еще хуже, распущенным девицам: «…Кричат телеги в полуночи, словно лебеди распущенные. А Игорь к Дону воинов ведет!» (Д. С.Лихачев; М.1972 г.) Автор видимо полагает, что половцы, увидели в первый раз русские войска и в панике пустились бежать, забыв смазать колесные оси, отчего колеса многочисленных телег огласили степь своим скрипом или криком. Ничего не скажешь, впечатляет, как говорят, картина маслом! А в итоге - пустое воображение.

Только что затмение солнца прошло, буря отшумела, непрестанный ливень закончился, еще потоки мутные текут, южные черноземы напитались влагой, лошади вязнут, а тут телеги закричали, половцы побежали, пыль столбом стоит! Лебеди, как девицы распущенные, криком исходят! Нет ничего общего с реальной обстановкой, когда в распутицу только конные гонцы, одвуконь, могли относительно быстро перемещаться по сакме (дорога по сыртам или водоразделу). Вся половецкая степь пришла в движение, гонцы скакали на конях в кошевые станы по всем направлениям и к Бурновичам, и Токсобичам, и Колобичам, и Ектебичам, и Тертробичам, оповещая половцев о движении войска Игоря и о месте, куда необходимо собирать свои отряды.

В этой связи особенно актуально звучит половецкая весть, своего рода приказ: «Кзак ( с титлой - Козак Бурнович) бяжи серым волком, Кончак след правит к Дону великому»).

Глава влиятельного половецкого коша Кончак, сват (родня) князя Игоря, хорошо был осведомлен о планах Игоря, но сдал его, как говорят с потрохами, потому что в тайне готовил великий поход на Русь, а иметь у себя в тылу крепкую и сильную дружину князя Игоря было крайне опасно и рискованно.

Да, «велик и могуч» церковнославянский язык. Только ему доступны все тонкости и нюансы этого эпизода, только он может точно и кратко, но всеобъемлюще отобразить динамику и напряжение, сочетать форму и содержание. Так что же происходило на самом деле? Вот как рассказывает об этом церковнославянский текст: «А половцы неготовыма дорогама побегоша къ Дону великому крычатъ тэлеги. полунощи рцыле: веди, росы пужени Игоръ къ Дону вои ведетъ, уже бо веда его пасетъ птицы подубию, влнцы грозою вдрожа по халугам, орли клекотомъ на кости звери зовутъ, лисицы брешутъ на чрленыя щиты. Кзак бяжи серымъ влкомъ, Кончак следъ правитъ къ Дону великому. ужо Рускыя земле, шеломянъ ямъ еси.»

Обратимся к дословному переводу церковнославянского текста на современный русский язык, читаем: «А половцы по бездорожью побежали к Дону великому, кричали призывы, в полуночной тьме возвещали: «ведайте, росы напуганы, Игорь к Дону войска ведет! Вот разведка его пасет птиц по деревьям, волынцы страхом дрожат по захолустьям ( волынцы - вольница, либо жители Галицко – Волынского княжества, мужчины имели обычай брить голову, оставляя с одной стороны длинный чуб – прототип запорожца), орлы клекотом на кости зверей зовут, лисицы брешут на червленые щиты. Кзак бяжи серым волком, Кончак след правит к Дону великому. Будет месть Рускыя земле от устья Дона на дневном переходе».

В последней фразе церковнославянского текста «ямъ» - ямщина, дневной конный переход равный 80-85 км. В конце дневного перехода, как правило, располагался умет (стоянка для отдыха коней и людей). «Ужо» - наречие, угроза местью либо убийством.

Достойно восхищения, насколько точны и лаконичны донесения – «тэлеги» (см.тэлеграф) половцев о состоянии русского войска: указано имя полководца и направление движения - (Игорь к Дону войска ведет); страх и деморализация - (даже лисицы брешут на червленые щиты, волынцы дрожат от страха); никудышная разведка - (обнаруживает себя, пугая птиц по деревьям, проще говоря – ворон ловит); легкая победа и множество трупов - (орлы клекотом на кости зверей зовут) и указание точного места, где необходимо дать встречный бой, либо устроить засаду - (от устья Дона на расстоянии дневного конного перехода.)

Это означает только одно - в войске Игоря были хорошие половецкие осведомители (предатели), а войско Игоря умышленно навели на гиблое, проклятое место предварительно расслабив передовые отряды дружинников легкой добычей и красными половецкими девками.

Теперь, дорогой читатель, используя линейку, циркуль и карту поищите место роковой битвы и наверняка найдете его в пойме реки Миус Матвеева Курганского района Ростовской области в 80 -85 км от устья Дона.

А мы немного пройдем далее. В церковнославянском языке есть одно интересное слово «срыпа» ,(«срып»), означающее тревогу, страх . По аналогии звучания его легко можно перевести как «скрип», что и делали многие. Все наши усилия найти это слово в тексте Слова о полку Игореве оказались тщетными. Нет такого слова! Тем не менее, это слово имеет непосредственное отношение к рассматриваемому нами произведению. В чем же заключается эта связь? Ответ на этот вопрос был найден совершенно в другом источнике. Мы приведем короткую цитату, а читатель сам поймет, что это за произведение. Как и ранее, церковнославянские буквы напишем русскими: «Уже бо въ срыпе тэлеги: меж Доном и Непром идут Хинова в Русскую землю» (правильно, это Задонщина). Безусловно, это и есть то самое место, где родилась в головах исследователей и переводчиков восхитительная бессмыслица Слова о полку Игореве, рассказывающая о скрипучих телегах, бегущих половцах и распущенных лебедях!

Однако мы знаем, что тэлеги – это донесения, призывы. Они могут быть и письменными, и устными, а «срыпа» - это тревога, страх значит, речь идет не о скрипучих телегах, а о тревожных страшных донесениях, суть которых следующая: между Доном и Днепром собираются восточные и азиатские племена идти войною в Русскую землю! А принесли эти тревожные донесения «сирые» (обездоленные, бедные странники, беженцы) волынцы , которые может быть едва избежали участи пленения и рабства, но только никак не «серые волцы» (волки)!

Причина, по которой «сирые волынцы» превратились в серых волцов (волков) проста. Многие исследователи и переводчики не учитывают одной вещи – чтобы переводить древние тексты на современный русский язык, необходимо знать, что многие старославянские и церковнославянские слова пишутся с титлой (надстрочный знак вместо пропущенных букв). Если этого не учитывать, то переводы древнерусских слов всегда будут звучать на немецкий лад, как у академика Мюллера, современника Ломоносова.

Мы подробно остановились лишь на нескольких эпизодах Слова о полку Игореве, а таких эпизодов многое множество, хватит на большой исторический роман. Однако, по возможности, мы постараемся продолжить освещение наиболее интересных моментов, основанных на дословном переводе церковнославянского текста, в наших следующих статьях. Уверенно рассчитываем на то, что интерес читателя к Слову о полку Игореве всегда будет востребован хотя бы потому, что Слово для многих из нас - это маленький осколок великой Русской Библии, тем более если учесть, что авторы Слова хорошо знали и владели библейским кодом повествования.

Часть 2. (Смутный сон князя Святослава)

Г.М. Горьков г. Оренбург, ноябрь 2014 г.

Внимание авторов!
В своих трудах при толковании «непонятных», «темных слов», приведенных в нашей статье «Слово о полку Игореве в свете новых открытий», ссылки на статью и автора обязательны.