ОБ ОДНОМ ИЗ ВАРИАНТОВ ТЕКСТА СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ

В данной статье речь пойдет о церковнославянском тексте. При раскрытии темы для нас не имеет смысла приводить сведения полемического характера на каком языке было написано «Слово о полку Игореве» на древнерусском или на церковнославянском. Церковнославянский текст реально существует, он есть и дает нам уникальную возможность взглянуть на гениальное произведение с несколько другой точки зрения.

«Слово о полку Игореве» тема деликатная, Русская Тема, о которую целые полки маститых и менее маститых ученых и специалистов разных времен и народов обломали свои копия и притупили мечи. Проходят столетия времени, а эта небольшая, в несколько страниц повесть, вновь и вновь неожиданно напоминает о себе. Как будто бы невидимая нашему взору могущественная магнетическая сила Творца, не находя себе покоя и удовлетворения от множества невероятных версий, рассуждений и исследований, преданная на несправедливое забвение своего имени, решила заявить о себе мощно, открыто и откровенно, предоставив нам церковнославянский текст бессмертного творения.

Осмысление церковнославянского текста Слова, это как бы найденная тропа, идущая по средостению между далеким прошлым и настоящим, между добром и злом, благочестием и низостью, между обществом и церковью, человеком и Богом. Это как ярчайший осколок Великой Русской Библии, краеиграние которого повествует не только о величии и благородстве Русского духа, чести и достоинстве, но и вопиющей несправедливости и жестокости, раскрывая генеалогию русского предательства и кровавого братоубийства.

Подходя к раскрытию темы церковнославянского текста Слова о полку Игореве, мы не можем обойти такое понятие, как Русское Древлеправославие. Без осмысления этого понятия как коренной Русской церкви Исуса Христа, мы не можем адекватно воспринять ни замысел Автора, ни эпоху, которая отражается в Слове, ни время в котором жил и творил Автор, ни его черт характера и его внутреннего духовного мира. Тем более за пределами нашего понимания останется сложнейшая, в библейском коде повествующая, совокупность исторических событий того далекого времени, характеры персонажей, их поступки и многое другое, поскольку Слово о полку Игореве это квинтэссенция мировоззренческих взглядов Русского Древлеправославия («старообрядчества»), выраженная в художественно-литературной форме.

Русское Древлеправославие, это не что иное, как старая Русская православная церковь династии Рюриковичей, в ее неповрежденной целостности и полноты апостольской преемственности, основанная на территории Киевской Руси в 8-9 веке, принявшая статус официальной княжеской после крещения Великого князя Владимира в 987 году. Эта церковь, духовно укрепляющая Русь около семи столетий вместе с русскими Святыми в церкви просиявшими, в 1666 году, в результате раскольнических действий патриарха Никона, царя Алексея Романова и его окружения, на разбойничьем Соборе была преданы анафеме, а ее верные чада обрекались на злобные преследования и физическое уничтожение. Все несогласные с новыми оккупационными порядками противники «Раскола», русские древлеправославные христиане, стали называться «раскольниками», а несколько позднее, «старообрядцами».

Именно эта отвергнутая часть коренного русского православного народа создала золотую сокровищницу национальной литературы, в том числе и незабываемый ее шедевр – Слово о полку Игореве, заложила духовные и нравственные основы всей русской литературы, явилась неиссякаемым источником творческого вдохновения многим выдающимся русским народным поэтам и писателям.

Посмотрите, сколько прекрасных полных поэтического вдохновения строк дало А.С. Пушкину Слово о полку Игореве несмотря на то, что поэт, мягко говоря, не любил церковнославянский язык . Дыхание этих строк вы легко ощутите в церковнославянском тексте, вот несколько примеров: «У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том, и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом…, там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…». Или еще: «…Там в облаках перед народом через леса, через моря колдун несет богатыря…»; «…Там царь Кошей над златом чахнет; там русский дух… там Русью пахнет». Или вот еще: «…Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. В толпе могучих сыновей, с друзьями, в гриднице высокой Владимир-солнце пировал…», но наиболее яркий эпизод это: «…Как божий гром, наш витязь пал на басурмана; Он рыщет с карлой за седлом среди испуганного стана. Где ни просвищет грозный меч, где конь сердитый не промчится, везде главы слетают с плеч…». Невероятное по точности изображение боя князя Всеволода. С большой долей вероятности можно предположить, что А.С. Пушкин был знаком с подлинником церковнославянского текста, мотивы его поэтических строк намного полнее, точнее и ближе церковнославянскому тексту, чем тексту, опубликованному в 1800 году Мусиным-Пушкиным.

В связи с тем, что мы не имеем возможности вести должным образом научные споры по ряду специфических аспектов Слова и делать сравнительный анализ публикаций, мы остановимся на том, что будем только цитировать отдельные места церковнославянского текста и как можно точнее давать объяснения на современном русском языке. Все остальное отдадим на волю людей имеющих специальные знания и соответствующую подготовку. Прежде всего, посмотрим, какие сведения мы можем почерпнуть непосредственно из заголовка «Слова» церковнославянского текста.

Забегая наперед, отметим одно важное обстоятельство. В церковнославянском тексте многочисленные отступления Автора заключены в квадратные скобки. Эта грамматическая особенность впервые была применена в писательской практике Симеоном Дионисьевичем князем Мышецким и у других авторов его времени не встречается. В нашем случае для удобства мы будем пользоваться круглыми скобками. Сведения, которые мы получим из заголовка Слова, дадут нам ключ к дальнейшему пониманию содержания и замысла самого произведения. В известных нам изданиях мы читаем привычное для нашего слуха и зрения название: «Слово о полку Игореве.

Игоря. Сына Святославля. Внука Олегова». В церковнославянском тексте все выглядит несколько иначе, там вторая часть заголовка - «Игоря. Сына Святославля. Внука Олегова», заключена в квадратные скобки, а сам текст выглядит следующим образом: («Игоря сына. Святославля. Игоря внука Олегова».)

Таким образом, мы получаем первую и очень важную информацию о том, что в основу «Слова» как литературного произведения были положены три главных летописных первоисточника. Первый - это летопись сына Игоря, Владимира, который был юным участником похода; второй - это письменные свидетельства князя Святослава (скорее всего Рыльского, который вопреки всему, будучи раненый, в плену остался жив) и третий первоисточник это свидетельства самого Игоря. Все эти первоисточники в церковнославянском тексте легко определяются невооруженным глазом и частично подтверждаются началом произведения в виде авторского вступления:
«Не лепоть ли ны бяше братие, начаяти ми старьчю словесы трудных, повестии о плкы Игоревы; Игоря и Святославля. Нчатиже ся теи песни по былинамъ сего времени, а не по умышленю бояни. бояни бо вещии хоти, аще кому песнъ баснословити то растекашатся по мислии древа. серым влком по земли. шизым орлом подъ облакы…».

Переведем этот отрывок на современный русский язык: «Не похвально ли нам будет братия, изложить мне древние летописи кровавых сражений, повествующих о полках Игоревых, Игоря и Святослава? Начало же положить тем песням по воспоминаниям этого времени, а не по вымыслам бояней. Ибо бояны чародеи льстивые, если кому песнь сочиняют, то растекаются по струнам гуслей, что серым волком по земле, диким орлом под облаками…».Значения слов «мислия», «древо», «хотя», «былина» взяты из «словаря Симеона».

Церковнославянский текст, «Слова о полку Игореве» был обнаружен случайно в одной из богослужебных книг Выговского письма. На одном из листов были приведены несколько слов с объяснениями их смысла, эти слова мы условно назвали «словарем Симеона». Состояние текста было весьма плачевное, он был переписан нами рукописным способом, его объема оказалось достаточно для того, чтобы полностью восстановить первоначальное содержание. Единственное что не удалось сделать, это воспроизвести текст подлинным шрифтом, из-за отсутствия компьютерной программы, поэтому был использован другой наиболее подходящий шрифт, имеющийся в широком доступе. Подлинный шрифт текста, это каллиграфия Выговского рукописного стиля письма времен наставничества Симеона Дионисьевича, известного как потомка князей Мышецких.

Скажем сразу, без знания биографии Симеона и его брата Андрея, людей с редчайшими дарованиями и способностями, невозможно будет в полной мере понять внутреннюю динамику Слова о полках Игоревых и осмыслить в целом православную церковную агиографию в стиле северной народной словесности. Потому что не только жизнь, но и литературный язык Симеона Дионисьевича, как явление первородной мощи, свободно и вольно звучит в самом произведении. Стиль его языка близок не только «плетению словес» древнерусской литературы, но и речи вольных поморов. Язык Дионисьевича древен и чист по складу, по ритму, по выразительности (Дмитрий Урушев – историк).

Есть две веские причины, которые дают нам основание говорить о значимости церковнославянского текста. Первая – даже неискушенному исследователю церковнославянский текст показывает, каким путем и каким способом шло искажение и подделка текста Слова под якобы древнерусский стиль, и как в результате рождается Мусин-Пушкинский «уродец». Вторая – недостойно далее и даже позорно, по коньюктурным, политическим и религиозным причинам ущемлять права автора на свое произведение и умалчивать его имя.

Посмотрим на некоторые известные нам события, сюжеты и персонажи Слова с точки зрения церковнославянского текста. Был ли Боян? Был и не один, а целые сообщества. Были бояны шарлатаны, чародеи, льстецы и лицедеи, а были бояны от бога: («боянъ от бога братия, не 10 соколовъ на стадо лебедей пускаетъ, а свои пророческие персты на звонкие струны вскладаетъ, они же сами княземъ славу рокотали») – авторское отступление в квадратных скобках, церковнославянский текст дословный перевод.

Был ли «нынешний» Игорь? Нет! «Почнем же братие повесть сию от старьча Владимира до ныне, а яго Игоря, иже истягну умъ крепостию своею и поостри сердце свое мужеством наполнишася ратного духа. наведе своя храбрая плкы на землю Половецкую за землю Русскую».

Церковнославянский текст уверенно дает ответ на вопросы, бездумно по гордости, или по тщеславию, жадности или тупости, принимает Игорь решение продолжить поход, вопреки мрачным предзнаменованиям. Или Игорь принимает решение в тяжелых раздумьях? Что за причины вынуждают князя Игоря уступить коварной лести и лжи влиятельных волхвов, за которыми просматривается личность Черниговского князя Ярослава? А также проявить непростительную доверчивость и уступить доблестным речам и инициативе своего «милого» брата Всеволода?

Прочтем изображение этого события в дословном переводе церковнославянского текста: «Запели было злобное Игорю Олега внуку: «нет будет соколам залететь через поля широкая, галичане отрядами сбегают к Дону великому.» Толи напели было чародеи бояны, волоха внуки: «конницы ждут за Сулой, звенит слава в Киеве, трубы трубят в Новеграде, стоят стяги в Путивле!»

Тогда Игорь воззрел на светлое солнце и видит от него Тьму, скорбью и печалью все свое войско прикрытым. И возгласил Игорь дружине своей: Братия и дружино! Лучше нам убитыми быть, никогда же посрамленными быть, а всядем братия на своих борзых коней да посмотрим синего Дону! (Спалил князю ум опий льстецов и рвение ему знамение заступило познать Дону великаго…») в скобках авторское отступление.

Тем не менее, окончательное решение продолжить поход князь Игорь принимает только после доблестной речи своего брата-богатыря Всеволода, прибывшего из Путивля. Человека далекого от политической борьбы за власть. Для князя Всеволода военные походы родная стихия: «… а моите куряне сведоми къмети: подъ трубы ми повити, подъ шлямы взлелеяни, конецъ копии вскормлени, путие имъ сведоми, халугы имъ знаеми, луци я напряжени, тулии отворени, сабли изострени сами скачут акы съ рыи влнцы. в Поле ищучи себе честе, а князе Славе. (Рыя – ристалище; халугы – захолустья, словарь Симеона.)

Тогда.тогда вступи Игорь-князь в златъстремени и поеха по чистому полю. слнце ему тмою путь заступаше нощю стонуще ему. грозою птици упуди, свисты зверине въста. збесуеся Дий клычет верху древы…» ( ред.: Дий-Зевс, Апполон, Ираклий, Артемида и другие имена эллинских языческих богов в церковнославянских сочинениях всегда приводились в качестве посрамления, наиболее яркий тому пример – Житие и деяние святаго апостола и Евангелиста Иоанна Богослова, списанное Прохором учеником его).

А что же в это время делают половцы? «А половцы по бездорожью побежали к Дону великому, кричали призывы, в полуночной тьме возвещали: ведайте, росы напуганы Игоръ к Дону войска ведет. Вот уже разведка его пасет птиц по деревьям, волынцы (вольница, жители волыно-галицких земель) страхом дрожат по захолустьям, орлы клекотом на кости зверей зовут, лисицы брешут на красные щиты. Кзак бяжи серым волком, Кончакъ следъ правитъ къ Дону великому. Ужо Рускыя земле шеломянъ ямъ еси.» (в словаре Симеона «шеломянь» - устье Дона; «ямъ» - «108 поприщ еси», (одно поприще составляет 1000 шагов) в итоге получаем конный дневной переход равный 75-85 км.), так половцы иносказательно обозначили место западни для дружин Игоря и охарактеризовали моральное состояние и боеготовность его войска.

В церковнославянском тексте мы видим совершенно другие характеристики главных персонажей. Так князь Олег Святославович, в поэме назван «Гориславличем», что означает любочестием горячий, выглядит неугомонным рыцарем земли Русской, последним грозным каганом Киевской Руси: « Это тот Олег мечем крамолу сокрушал и стрелы по земле не сеял. Ступает в златъстремени в граде Тмутрокяни, тут же звон слышит дивный, великий Ярослав». Совсем по-другому характеризуется Владимир, сын князя Всеволода «…а у Владимира сына Всеволожа по вся утра уша западаша в Чернигове. Словосочетание «по вся утра уша западаша» относится к ночному зверьку зайцу, который ночью пакостит, а под утро ложится в логово и, прижав уши вдоль туловища, чутко прислушивается к окружающей обстановке.

В своем отступлении Автор дает краткое, но очень емкое объяснение, почему у Владимира «сына Всеволожа» уши как у зайца западали: («Бориса Вячеславлича, Изяслава на суд привели и на Каина зеленую плащаницу уложили на обиду Олегу. и храбра младаго князя, и старейша…»). (Ред.: Каина зеленая паполома- плащаница, это зеленая трава. Библейский персонаж Каин, когда убил своего брата Авеля, положил его окровавленное тело на траву, а потом как зверь, нарвал травы и прикрыл тело. С той поры дети Каина, каиниты, умножились и продолжают хладнокровно убивать своих братьев).

Совсем непривычно звучит характеристика галицкого князя Ярослава «Осмомысла». Прочтем церковнославянский текст в русском исполнении: «Галичьскы осьмумысле Ярославе, высоко седиши на своемъ златокованемъ столе, пдперде въгоры Угорскы съ своима железныма плкы.ступи въ королеви путь, затвори ся данаямъ въ роте, мыта два брэмены чрезъ облазны. суды рядя додуня, а грозы твоя по землям текут. отворяеши Кыеву врата, мниши стреляеши съ отня златастола салтани за землями…» Из этого текста мы видим, что у Галицкого князя Ярослава совсем не восемь мыслей в голове, а только осьмушка, восьмая часть от целого. Почему? Во-первых, высоко и гордо вознесся на своем престоле с римскими рыцарями, а самого подперло в Карпатских горах половецкое войско. Во-вторых, захотел стать католическим королем опираясь на покровительство венгерского короля, а сам связал себя клятвою верности с византийскими греками враждующими с королем, поэтому и данью двойной обременил себя через соблазны. Сидит между двух стульев, одну дань платит византийскому престолу, чтобы стать царем всея Руси, а другую венгерскому королю за ходатайство перед римским папой о королевской короне. Суды судит «додуня» - (рассуждает неразумно, как здесь не вспомнить Пушкинского царя Додона) и страхи его по землям текут. В-третьих, пребывает в постоянных несбыточных мечтах, в королевской славе стрелять турок в крестовых походах, а сам уповает на помощь отеческого престола.

Но самым колоритным и непревзойденным в своей бескомпромиссности является образ Полоцкого князя Всеслава. Избегая всякого личного суждения о личности этого князя, предоставим читателю самому прочесть один из отрывков дословного перевода церковнославянского текста:
«На седьмой недели Великого поста, в Тмутрокяни, бросил Всеслав жребий на девицу, особо выбраную. Там же с колдунами подънапился упырь крови, лошаками оборотни умчались к городу Киеву, и добыли себе оружием золотого стола Киевского…». Вот тебе дорогой читатель и «седьмые веки Трояна…!». (Ред.: седьмая неделя Великого поста, известна в народе как Страстная неделя. Древние колдуны, ведьмы, оборотни и всякая другая мерзкая нечисть, собирались в это время на свой шабаш. В данном случае местом сборища был избран град Тмутрокянь, где была сосредоточено основное ядро хазароиудейских мудрецов, колдунов и чародеев. На шабаше выбирали Кумира, которого облачали в образ черного петуха – «Птичь Гораздый» и приносили человеческую жертву, бросая жребий. Чаще всего жертвой жребия оказывалась, по особым признакам выбранная, молодая девушка-девственница. Именно после такого шабаша оголтелая кровожадная свора оборотней рванула на Киевский майдан.)

В церковнославянском тексте Слова есть эпизоды, которые смело можно рассматривать как взятые из автобиографии Автора. Например, трогательная любовь и доверие князей-братьев Игоря и Всеволода: «С Путивля Игорь ждет милого брата Всеволода»; «Игорь полки заворочает! Жаль бо ему милого брата Всеволода»; «тут братьев разлучили…». А посмотрите, насколько сильное влияние оказал Всеволод, со своими курянами, на принятие решения о продолжения похода. Тот, кто знаком с биографией братьев Симеона и Андрея Дионисьевичей, тот хорошо знает, насколько доверительны и трогательны были их отношения, как между собой, так и к родной сестре Соломонии. Андрей и Симеон не только внешним, но и внутренним обликом, несмотря на разницу в возрасте, были почти близнецами. До 1730 года у братьев была, без преувеличения сказать, общая биография.

К автобиографическому эпизоду можно отнести и предательское пленение князя Игоря, его нахождение в плену, решение половецких ханов казнить Игоря, знамение божие в виде Северного сияния и наконец, побег из плена. Все это поразительно совпадающие факты из биографии самого Симеона когда он, находясь в Новгороде по делам Выговской обители, был в декабре 1713 года, предательски схвачен никонианином, Новгородским митрополитом Иовом, известным как заплечных дел мастер. (За два года до ареста Симеона, в 1711 году, от рук митрополита-никонианина, под пытками, был насмерть замучен видный древлеправославный наставник Феодосий Васильев).

Такая же участь ждала и Симеона. Митрополит Иов неоднократно обращался к властям с просьбой казнить узника. Последний раз его просьба была обращена к Петру 1 : «прикажи, государь, сего раскольника сжечь…». Петр 1, уподобляясь Понтию Пилату, не нашел вины Симеона, однако только смерть Иова позволила отсрочить печальный финал.

Не в этих ли застенках, в конце четырех лет сидения, явилось узнику божие знамение: «Прысну море в полунощие, идут сполохи облаками…». Кому как не ему, закаленному, с непреклонным характером помору хорошо было известно явление Северного сияния. За выкуп Симеону был организован побег. Оказавшись на свободе он, подобно своему литературному герою, устремляется по реке в родную Выговскую пустынь. В церковнославянском тексте Слова о полку Игореве есть еще одна, очень существенная особенность, а именно, присутствие постоянно наблюдающего, как бы суховато-насмешливого взгляда. Этот взгляд с высоты, живой взгляд самого Автора, в котором сосредоточен его внутренний духовный мир. Как же выглядел внешне автор «Слова о полку Игореве»:
«Бе же возрастом плоти умеренъ, власы имея русы съ черна корчавы же и густы, лице мало округлое, браду скудную, руце и персты долгия тонкостию украшены. Очи светлыя, телом сухонявъ, зраком усмехливъ, мало на горб». Вот такой словесный портрет Симеона Дионисьевича, автора Слова о полку Игореве, оставил нам его современник и соратник, Выговский инок Даниил.

Зраком усмехлив. Что-то неуловимо знакомое и близкое чувствуется в этих словах, зраком усмехлив, кто еще с небесной высоты из глубины веков, может также усмешливо смотреть на нас? Ну, конечно Н.В.Гоголь! Эх, Русь тройка, куда мчишься ты, дай ответ. Не дает ответа.

Горьков Г.М. г.Оренбург, май 2015 года.

Внимание авторов!
В своих трудах при толковании «непонятных», «темных слов», приведенных в нашей статье «Слово о полку Игореве в свете новых открытий», ссылки на статью и автора обязательны.